Итак, мы уже на первом курсе. В Лицее крупные перемены – вход только по пропускам, место слета держится в секрете, главный по тропе не Федот, а Ирина Вениаминовна. Строгий отбор участников слета. Благодаря нашей репутации, мы все в списках идущих.

В пятницу был дождь, а в институте – лекции и первая лаба по физике. Коллектив на «вечерний заброс» подобрался, мягко говоря, ударный – Камаз, Макс, Онегин, Джек, Саня Крикун и я. С утра мы аккуратно свозили рюкзаки к Аньке – там была наша отправная база.

Еле-еле отсидев лекции и быстренько разделавшись с лабой, я направился «на базу». Было около двух часов. У Аньки уже были Онегин и Настя. Позже подошли остальные – примерно в четыре. Долго перекладывали 11 бутылок «Монастырской избы» и одну «четвертинку» водки, так «чтоб не звенело». На вокзал добирались на электричке с «Москворечья». Кажется, на Ярославский. Нас поехали провожать Анька и Женя Сергеева. (Сейчас сижу и слушаю «Наше радио» – там Линда. Я четко помню, что пока мы ждали электричку, Саня бегал по ларькам и искал её кассеты. На небе точно Кто-то есть...) Весь процесс ожидания и загрузки в поезд проходил на повышенном «стреме» - нам надо было пройти незамеченными теми, кого не пустили на слет, и кто искал людей, знающих туда дорогу.

Дорога по рельсам проходило весело – народа было мало, мы всё завалили вещами и пели песни. Единственное, что нас напрягало – сгущающиеся сумерки за окном. Второй раз ползти по темноте не хотелось никому, но «куда мы денемся с подводной лодки?»

Рассказ о пешеходной части начну с красной строки. Как только мы сделали первые шаги по платформе, кто-то из нас крикнул: «Прячемся!», и мы резко, покидав рюкзаки вниз со станции, попрыгали туда сами. Сейчас мне такое вообще представить трудно, а тогда это прошло так, будто бы всю жизнь к этому готовились. Мы спрятались под платформой, и произвели виртуальную рекогносцировку: отследили, куда ушли «те, кому не надо», съели бутерброды, курящие покурили, прикинули маршрут, нацепили банданы. Вокруг было уже темно, когда мы «по легенде» двинулись в путь.

Всех «перло» по-сташному. Самые натуральные «молодые львы» (часть два) - банданы, камуфляжи, пятнистые рюкзаки. Когда я попросил Джека ненадолго взять у меня гитару или что-то еще, в ответ мне донесся такой отборный мат, какого я с пионерлагеря не слышал. И произносил это не только Джек. Просто моя фраза: «Извини, возьми, пожалуйста, у меня ненадолго что-то», вызвала у всех взрыв эмоций – «...ля...Витек.... на х... ты ....ля... по нормальному.....ля..... на х.... сказать не можешь....!?». Я решил долго не ломаться, и попросил «по-нормальному»...В какой-то момент на нашем пути встало своим железным забором садовое товарищество. Мы думали недолго – сначала перебросили туда рюкзаки, потом перелезли сами. Местные жители, наблюдавшие за этим, предпочли попрятаться по домам. Через некоторое время мы решили уточнить наши координаты, и обратились к какой-то местной бабульке. Парламентером был Камаз. Он вежливо, со всеми «здравствуйте», «извините» и т.д. начал свой разговор с ней. Но бабулька, к нашему удивлению, как-то на нас выругалась. «Отборный» ответ с нашей стороны не заставил себя ждать. Так ничего и не узнав, мы пошли дальше. Путь наш лежал по полю, залитому лунным светом. Сколько было времени, сказать не могу. Наконец, мы вошли на опушку леса и отыскали дорогу. Стали громко орать. В ответ откуда-то снизу из чащи леса донеслись выстрелы, а вскоре мы встретили и кого-то из студентов (а именно - Соколова), высланных нам на встречу.

Мы встали лагерем в излучине маленькой, но весьма быстрой реки, далеко от леса. Постановка палаток не заняла много времени – несмотря на темноту, опыт в этом деле у нас уже имелся. Вот с костром и пищей вышло хуже, впрочем, как всегда. Дров было мало, а те, что были, не горели. В довершение ко всему, Камаз опрокинул почти вскипевший котелок с водой. Обломавшись таким образом с чаем, мы принялись «давить» бутылки с «монастырской избой». Конечно, хорошего из этого ничего не вышло. По ходу дела к нам пришел Коля Елисеев со товарищи с водкой. После этого мы отправились смотреть на его лагерь, который находился где-то на горке. Дошли до туда не все, и не все смогли оттуда вернуться. Не буду подробно останавливаться на этом моменте, мы его и так часто вспоминаем.

Утро было тяжелым – воды, неиспорченной спиртом не было, нарубить дров в таком состоянии - тоже была проблема. Мы потихоньку приходили в себя, помогли разгружать вещи штабу, посмотрели тропу. К этому времени пришли и остальные : Шед, Снейк, Аня, Женя Сергеева – они были проводниками. Антон на фоне нашего бледно-упитого вида в своей белой бандане выглядел очень живо и бодро. Еще в нашем лагере стояли Женя Карпенко (Херши), Саня Вольвач (Фюрер), Денис Гацкий.

Обед, таким образом, смог родится часам к трем дня. Это был самый незабываемый турслетный обед в моей жизни. Вареная картошка с тушенкой – стандартная еда туриста, но это была первая теплая пища за последние примерно сутки. Но запомнился мне обед не по этому. А потому, что никого не было в лагере в этот момент кроме меня и Юры. Я сидел с миской и размеренно поглощал пищу, а Юрочка, тогда еще постоянно грустный Юрочка, играл мне на гитаре хорошие песни – «Ты не один», «Капитан Воронин», «Без женщин». Надо было уже заниматься делом, готовить точки. Но я тянул эти минуты отдыха – они так и врезались мне в память.

Обед кончился, времени до тропы оставалось все меньше, надо было приниматься за работу. Что делали остальные, насколько мне помнится: Антон в тот год работал проводником; Камаз, Джек, Макс Гринев, Саня Крикун, Онегин и я должны были участвовать в захвате заложников; Херши, Фюрер и еще двое ребят из экс-Г2 класса должны были делать точку «царь горы»; Аня и Женя, кажется, при поддержке Дена Гацкого - точку «цыганок», а Шеду и Кириллу Гуськову я отдал на откуп свою прошлогоднюю точку «Крест». Но техническую сторону организации обещал им помочь.

В результате все вышло, конечно, не по плану. Ребята уговорили меня оставить захват заложников и работать с ними. Мне уже было без разницы, где демонстрировать свою крутость, и я остался.

Тут надо сказать несколько слов о расположении точек на тропе. Наша точка «Крест» располагалась на горке, чуть в стороне от основной дороги. Прямо перед ней на склоне этой горки стояли «Цари горы», а у подножия горки, в зарослях кустов происходил захват заложников. В этот год все делалось более масштабно, нежели в прошлый. На захвате работало человек десять минимум, тех. средства были те же - пушки, взлетающая сетка. Поэтому крали уже не одного человека, а «столько, сколько нужно» - двух минимум. Далее шла точка «Царей горы» – детям нужно было пробиться через четверых мордоворотов вверх. Весь день ребята аккуратно вскапывали саперными лопатками участок склона, поливали его водой, врывали мелкие колышки и натягивали веревки.

Мой «Крест» был также переделан. Выглядело это так. На одном, основном дереве висел Кирилл – в этот раз он был разукрашенный под почти убитого героя, напротив него были сооружены еще два креста, на которых должны были висеть заложники, и наблюдать свою дальнейшую участь. «Кровь» и система ее подачи были переделаны – теперь использовалась более удобная грелка, на которую надо было давить спиной в нужный момент, а в грелке в качестве крови находилось красное вино. Убиение героя в этот раз производилось настоящими ножами или топорами – под драной рубахой к телу Киры были примотаны изолетной несколько шпунтованных досок, защищавших его грудь. Посреди полянки горел костер, около которого сидел Юра, весь в черном, только глаза торчали из одежды – натуральный ниндзя. Иногда он замысловато махал длинным ножом, взрывал петарды. Делалось все это абсолютно молча. Я пытался вспомнить, сказал ли он хоть одно слово за всю тропу, но вспомнил лишь наш разговор перед ее началом – про то, как кто-то напал на него с ножом и огреб по полной программе.

Я играл на точке злобного палача. Топор, бандана, завязанная на груди рубаха. Не в кассу была только черно-зеленая раскраска морды «а-ля спецназ» - она была сделана для захвата заложников и изменить ее я не успел. Теоретическая подводка к общей теме тропы была также придумана и произвела положительное впечатление на Федота и Ирину Вениаминовну. Таким образом, несмотря на трудности подготовительного этапа, все было готово в срок.

Но работать как часы наша точка не смогла. Первая группа пришла «по плану». Заложника снизу по нашему заказу притащили вовремя, и пока группа боролась с Царями Горы, я объяснил ему его роль и привязал к кресту. Пришла очередь выступить Кире. Тогда он еще был парнем довольно инфантильным, так что в качестве почти забитого героя смотрелся как надо. Он истошно призывал школьников бороться с темными силами, со мной, я в ответ на это взял у кого-то из детей сигарету и потыкал ею в грудь Киры. Дети явно заволновались – играл он хорошо. Потом я взял свой большой топор и врезал по Кириной груди. Кира согнулся, заорал совсем недетским голосом. Я в очередной раз порадовался качеству его игры. Но когда я подошел поближе, Кира тихо шепнул мне: «Ты в следующий раз не так сильно руби, в натуре больно». Я извинился, и впредь особо не усердствовал. А «кровь» опять не потекла. То есть она потекла, но ничуть не красила одежду Киры, и также лилась ему в штаны, так что после первых двух групп мы использовали уже этот бурдюк (именно так называется грелка с вином) по прямому назначению.

Сценарий был отлажен, но группы вносили в него свои коррективы. В какой-то момент ко мне привели в качестве временного заложника мальчика, который очень стремался того, что вокруг происходит. Его уже порядочно напугали при захвате, а тут он увидел распятого Киру, советовавшего ему (очень убедительно) бороться и смываться. Бедняга робко потянулся за ножом, висевшим у него на поясе. Пришлось наругаться на него. Как-то раз мимо меня Камаз провел Люську, которую до этого сцапал в заложницы. Кажется, оба были довольны таким положением вещей. Саня тоже занимался подобными вещами – знакомился с симпатичными заложницами.

Но более всего меня поразил один из классов. Дело было так. Мне привели заложника, я поговорил с ним, объяснил его роль. Стоим, ждем класс. Класс, судя по воплям, ниже на склоне ведет отчаянную борьбу с «царями горы». Через некоторое время они прорвались и побежали. Причем побежали мимо нас. Я выскочил им наперерез, произнося что-то насчет «добро пожаловать». Ребята почесали еще быстрее, совершенно забыв про своего одноклассника-заложника. Видимо, «цари горы» не халтурили. Я огорченно остановился, и только тут заметил, что у меня в руке огромный тяжелый топор, которым я незаметно для себя потрясал, приглашая ребят на точку. Потом кое-как удалось выцепить их проводника, который с большими усилиями привел группу ко мне, и то не всю.

Без потерь тоже не обошлось. Вообще, этот турслет прозвали «Слетом взорвавшихся», или «подрывным слетом». Виной всему была китайская пиротехника. У одного из «царей горы» петарда взорвалась в руках, я предлагал всем подержать в руках огненный фонтан, демонстрируя это собственным примером. До сих пор следы остались. Но это были «цветочки».

Вечер после тропы прошел уже почти стандартно. Обсуждали тропу, пили «монастырку», пели под гитару песни; правда, многие быстро свалились спать. Саня привел в лагерь свою новую знакомую, я взял Аньку и мы с ней пошли гулять на поле. Картина там, вообще говоря, была фантастической: луна тускло светила сквозь ночной туман, из него торчали только верхушки темных деревьев, а в середине поля края леса уже вообще не было видно, так что потеряться можно было элементарно. Единственное, что нас сильно напрягало – поле было перепаханным, поэтому бродить по нему было проблематично. Некоторое время мы наслаждались тишиной и ночным воздухом, потом Анька стала засыпать, точнее, просто тихо отрубаться, так что мне пришлось почти на себе тащить ее лагерь. Но я, напротив, потерял дорогу; так что Анне пришлось проснуться и найти ее.

Несмотря на то, что уже начинало светать, в лагере, к нашему возвращению, царило некое оживление. Народ продолжал общение. Но я уже итак был доволен прошедшим днем и ночью, поэтому отправился спать, так и не смыв с себя тропарскую раскраску.

Утро началось с того, что к нам в палатку заглянул Костик Зубков (он тщетно пытался стрельнуть сигарету) и сильно перепугался, когда увидел мою разукрашенную морду. Вылезши из палатки, я узнал, что Саня Крикун всю ночь ночевал в спальнике на улице, т.к. места в палатке ему не хватило. Но у всех остальных настроение было бодро-деловым. День обещал быть солнечным, и для нас не было никаких толковых дел, поэтому после завтрака народ врубил магнитофон (это на турслете-то!), кажется, с кассетой «Браво» и стал собирать потихоньку рюкзаки и палатки.

Что было дальше, и чем для меня этот слет закончился – все знают. Поэтому не хочется останавливаться на этом моменте. Для непосвященных вкратце скажу, что я нашел у себя в рюкзаке банку с магнием, припасенным для тропы и забытым, и пробирку с марганцовкой. Так как настроение у меня было абсолютно радостным (любовь, знаете ли J), то я ни о чем не думал - мне было весело и хорошо. Я смешал магний и марганцовку в банке из-под кофе, поставил ее на землю, сел рядом и кинул туда спичку. Она не загорелась. Я кинул вторую, заглянул в банку и тряхнул её…

Потом мне показывали донышко от этой банки, закопченное с обеих сторон. Оказывается, во время взрыва я еще успел поворачивать голову, так что обожженные волосы у меня были не только на челке, но и на левом виске и затылке.

Этим самым я создал массу хлопот окружавшим меня людям – друзьям, преподавателям, студентам, родителям школьников. Спасибо вам за всем за то, что вы тогда для меня сделали.