Впервые за несколько лет мы ставили лагерь при свете. Наконец-то, мы смогли приготовить себе нормальный ужин. Место наше было на самом краю маленького овражка, через который должна была проходить канатка. Странно, но в тот вечер компания у нашего костра была крайне малочисленна Джек, Тим и я. Где-то в стороне пил, орал и стрелял основной лагерь тропарей, а к нам на «огонек» заходили люди, в основном давно знакомые, такие как Коля Михеев, комендант лагеря; каждый приносил какую-нибудь историю о том, что творится вокруг. А вокруг было весело. Первая группа тропарей, выпив первую порцию спиртосодержащих напитков, отправилась обследовать место будущей тропы, а в особенности, заброшенный ракетный ангар. Надо сказать, что почти всё происходило на бывшем месте дислокации какой-то ракетной части – лес был расчерчен на квадраты перпендикулярными «бетонками», встречались бункера, и арматура каких-то стационарных установок. Сам ангар выглядел ну очень впечатляюще – многотонные двери, бетон марки 1000, и он просто идеально подходил для финальной части тропы. Так вот, группа тропарей -исследователей пошла дальше – на территорию действующей части. Кто-то даже залез на какую-то радиолокационную вышку, рискуя собственным здоровьем, а потом в казармах завыла сирена и наши долго бегали по лесу от поднятого по тревоге наряда.

Послушав рассказы и попев песен, мы оправились спать, хотя достаточно рано – на следующий день предстояла тяжелая физическая работа. А в основной лагерь продолжали прибывать новые, еще трезвые силы тропарей…

Утро выдалось холодным, но ясным. Джек с Тимом решили обеспечить наш лагерь дровами и посадочными местами, и отправились с двуручной пилой валить большую старую березу – верхняя часть ствола уже сгнила и отвалилась, торчал только большой ствол, напоминающий фонарный столб. Я принялся разводить огонь. Через некоторое время до меня донеслось кряхтение и призывы ребят. Они тащили бревнышко в метр длиной, но, несмотря на хорошие физические данные, за раз не могли сделать с ним более трех- четырех шагов – береза была толстой. Подумав, что им нужна помощь, я бросил кашеварить и кинулся к ним. «Нет, мы сами справимся, ты фотоаппарат неси, сфотографируй нас за этим делом», - натужным голосом ответили они. Эх, честолюбие!

После завтрака, мы, испытывая некоторую робость перед «самим» Вовкой Фощим, отправились к нему в распоряжение. Его лагерь выглядел с утра куда хуже нашего. Но зато у них вчера, видно, было гораздо веселее. Вовка поручил раскладывать и скручивать какие-то железки, назначение которых было нам неведомо, пока его постоянные сотрудники завтракали, похмелялись и приводили себя в божеский вид. Ну а дальше началось – тросы туда, тросы сюда, «тяни!», «трави!», Вовку закинуть на дерево (а он не легкий), ключ на 12 принести, гайку найти, обязательно найти, потому что если её не найти, «то всё здесь е…на… в… по полной программе». И что самое главное – до последнего момента не понятно, что же ты собираешь? Всю конструкцию в голове держал Вовка, и нам было непросто уследить за его ходом мысли. Кстати, конструкция была самая новая. Вообще, у Вовки они были каждый год новые, но эта была наиболее прогрессивной и удачной. Во-первых, впервые использовался трос (проданный сторожем за бутылку с горнолыжного подъемника на месте прошлого слета), а не веревка. Во-вторых, это была не «тарзанка» – человек садился на сиденье и комфортно отправлялся вниз, не боясь разжать руки и упасть на полпути. В-третьих, тросов было два, и пока по одному человек ехал вниз, второе сиденье поднималось наверх, чем повышалась пропускная способность и исключалась (ну, почти) физическая работа при подаче сиденья. Но это всё было потом, а пока ноги от несчетного количества перемещений вверх-вниз по склону овражка уже давали о себе знать. Запуск тропы из-за нас отложили на час – Вовка пытался уменьшить скорость прилета. Визуально перепад высот был невелик, но скорость – мама дорогая, если бы меня там вовремя не подхватил Никита, я бы в лепешку о тот край разбился.

Канатка работала идеально. Зато всем, кто раньше чуть ли не зубами держал натяжение веревок и возвращал «тарзанку» на точку отъезда, теперь были заняты другим. Пустая седушка, возвращаясь снизу, с нарастающим шумом вылетала из темноты, звонко ударялась об дерево и отскакивала обратно. Естественно, школьники, видевшие её эффектный «приезд» сюда, живо представляли, что на другом конце такое же дерево и такая же скорость, и от места посадки вежливо пятились. Так что после первой группы канатка стала напоминать палубу авианосца – снизу к сиденьям привязали больше веревочные петли, за которые специально обученный человек невысокого роста хватался при их подлете и тормозил. На другой стороне группа крепких ребят останавливала сиденья с пассажирами своим телом. Синяков потом было не сосчитать – скорость была такой, что даже самая маленькая девочка при попытке плотно схватить веревки сиденья просто валила ловца с ног и тащила за собой. Поэтому работало несколько человек, тормозивших сиденье поочередно.

Пить ни до тропы, ни после не хотелось – усталость была такой, какой не было на слетах никогда, поэтому после окончания тропы просто пришли в лагерь и рухнули спать. Лагерь, наш, кстати, за субботу увеличился – появились Онегин, Снейк и Шед с девушками. Но на желание спать это не возымело значения. Утро воскресенья на этот раз мне запомнилось больше – никто не торопился с отъездом, все тратили время в свое удовольствие – пили, ели, пели песни и просто ничего не делали, наслаждаясь прекрасным осенним днем. Пришел Вовка Соколов со своим другом, его имени я не помню, они поинтересовались, нет ли у нас водки. Водка была, пить её никто не хотел и не собирался, поэтому мы отдали остатки бутылки им. Они сразу же допили эту бутылку, и тут «Сокол» сказал: «Ну, чем, вас повеселить?» Сел в позу лотоса, и резким движением руки разбил эту бутылку себе об затылок. «О, сколько у тебя перхоти!» - пошутил его товарищ, вытряхивая осколки из прически «Сокола»…